"Холли, а расскажи о себе?"
Добавлено: 26 фев 2016, 11:28
Я не знаю с чего лучше начать, так как никогда подобного не писал. Конечно, можно удариться об стену всевозможных клише, и написать проходную драму о плохом воспитании, и его возможных последствиях, но мне этого делать не очень хочется. Тем не менее, если что-то, где-то подобное промелькнет, прошу, не закидывайте меня камнями. Думаю, начну сначала.
Мое имя Холлис Мэйсон, но люди из моего окружения зовут меня «Холли». Я родился в 90-ом году в Вайс-Сити, это не далеко от Флориды. Мой отец на тот момент служил в должности капрала, при городской военной базе. За спинной был Вьетнам, а также ирано-иракский конфликт. Дома он появлялся раз в две недели, что давало «неограниченные сексуальные возможности» для моей мамаши. К слову, родила она меня в 17 лет. Не знаю, зачем я про это рассказываю, ведь по факту, я был воспитан совершенно другими людьми.
Фото из семейного архива Мэйсонов. Слева отец: Купер Мэйсон (фото сделано во Вьетнаме), справа мать: Саманта Мэйсон (на руках маленький Холлис).
Фото из семейного архива Мэйсонов. Холлису 1 год.
Так как мать работала танцовщицей в местном ночном клубе, а в свободное от работы время была занята членами своих дружков, на попечение я был отдан маминому приятелю Чеду Валентайну, но все его знали под подпольным псевдонимом «Чил». Заработком Чила была лавка и одновременно мастерская по производству, и продаже серферских досок и прочего барахла. Там мы и торчали почти весь день. Вечером в лавку приходила Трейси, девушка Чила и моя неформальная мать. После долгих прелюдий и любовных переговоров мы уходили на пляж, который был расположен не далеко от магазина. Чил со своими приятелями занимался серфингом, в то время как Трейси со своими подругами и непосредственно со мной, играла в «дочки-матери». После вечерних прогулок моя неформальная семья, отводила меня к биологической. И тут все было гораздо проще. Мать, после бурного дня отдыхала с косяком перед ящиком, либо сорилась с отцом, когда тот был дома. Кстати о том, что моим воспитанием занимаются чужие люди, как и о тайном заработке матери, он ничего не знал. «Сюжет напоминает классические испанские сериалы» - скажите вы. Я не буду этого отрицать. Как бы ни была велика моя любовь к Чилу и Трейси, какие-то чувства к моей формальной семье у меня все же были. Что-то было в них такое, чего не было у Чила с Трейси.
Чед Валентайн и Трейси Калахан
В 6 лет, я, как и остальные добропорядочные дети пошел в начальную школу. По факту, я ничем не отличался от обычных школьников той поры. Меня даже не донимали старшеклассники. Я старался особо не выделяться из толпы, и делал в этом заметные успехи. После школы я направлялся в магазин-мастерскую Чила. За 6 лет по сути ничего не изменилось. Через несколько лет не стало моего биологического отца. На одном из тренировочных марш-бросков его поразила аневризма головного мозга. В свои 48 он выглядел довольно не плохо. Накаченное тело, сильные ноги, светлые волосы и голубые глаза. Его не портили даже местами проступавшая седина и небольшое пивное пузо. Отец был тем самым идеалом военного человека тех времен. Тем не менее, его нервы были о нем другого мнения. Когда мать узнала о смерти отца, по классике жанра эта шлюха даже не всплакнула. Когда ей передали урну с его прахом, она почти сразу передала ее мне и сказала, что я могу с ней сделать все, что посчитаю нужным. Я был менее «оригинальным» чем она и просто закопал ее не далеко от военной базы. Ибо других привязанностей отца я не знал. В тот же день я первый раз попробовал марихуану. Из всех моих знакомых я не знал настолько матерого торчка, чем Чил. К слову на подруге Мэри «сидела» большая часть Порочного города. Она была почти повсюду. Барыг было настолько много, что даже в начальной школе были «свои люди». В 9 лет к ним примкнул и я.
Наверное, с этого и надо было начинать мой рассказ. Однако учитывая мою «любовь к деталям» я не мог обойтись без «небольшой» предыстории. И так, я начал продавать дурь. Уверен, это выглядело очень забавно. Для меня в тот момент это было, своего рода игрой. Чил клал пакетики с травой в мои сэндвичи, в школе ко мне подходили старшеклассники и протягивали сэндвичи, в которых были, завернуты деньги, а я в свою очередь отдавал им свой завтрак с коноплей. «Босс» забирал большую часть суммы, а остальное отдавал мне. Кроме того, время от времени мы выдували на двоих один косяк. Марихуана помогала мне еще более сблизиться с Чилом и Трейси. Очень часто я оставался у них ночевать. Иногда мы выбирались во Флориду и в другие штаты. Путешествовали автостопом. Закупались дешевой дурью за пределами города и сбывали ее по повышенному тарифу. Самым запоминающимся моментом было, когда мы посетили Большой Каньон. Чил был насколько обезбашенным, что они с Трейси взяли меня за ноги и подвесили через ограждение смотровой площадки. Так свободно я себя еще никогда не чувствовал.
В середине нулевых, город начал загибаться. Из-за большего количества преступных группировок и возникавших войн между ними, стали закрываться различные предприятия. К этому моменту у меня уже было несколько приводов (думаю, сами знаете за что). Я сменил несколько школ. Мать подумывала даже о переезде. Но появившаяся тяга к алкоголю – отбила это желание. Помимо торговли наркотой, я устроился еще и в мастерскую Чила, тем самым полностью став его добровольным «рабом». Чил говорил, что после его смерти, его место должен буду занять я. Однако этому просто не суждено было стать. В 2006, какая-то шишка решила завладеть участком, на котором находилась лавка. Сначала все было по мирному и вроде как они даже договорились, однако потом Чил наотрез отказался. После этого в магазин стали наведываться парни в полицейской форме. Они громили магазин и даже прорывались в мастерскую, однако Чилу часто удавалось отбиться. Финальным аккордом, стал «подарок» на рождество, в виде отрезанной головы Трейси с резиновым членом во рту. Спустя несколько месяцев после этого случая, Чил покончил с собой путем введения себе в вену огромной дозы героина (который, кстати, ни разу в жизни не принимал). В итоге лавка была снесена, участок передан некому Версетти, а меня ждали 3 года детской колонии, за хранение и распространение. Но нет худа без добра – моя биологическая мать, наконец-то была лишена родительских прав.
После колонии, меня отдали на попечение в школу-интернат для проблемных подростков в Орегоне. Там я познакомился с девушкой по имени Макс и несколькими парнями с нетрадиционной сексуальной ориентацией. В свободное от уроков время, мы занимались тем, что громили заброшенные дома и гоняли в бассейн. Это было, весьма неплохое время и я даже на какой-то момент забыл о Чиле. Однако когда я все же о нем вспоминал, то на меня «нападала» депрессия. В голову лезли суицидальные мысли и если бы не Макс, все могло закончиться гораздо плачевнее. После окончания интерната, на накопленную стипендию я купил собственный дом. Макс переехала ко мне. Периодически к нам приезжали Клаус и Ральф – те самые педики из интерната. Я даже подумывал подать документы в местный университет и женится на Макс, однако планы обломала кончина родителей Макс. Она уехала в Алабаму, а я снова остался один. Этот момент мне напомнил о произошедшем с Чилом. Я стал часто прогуливать работу и все чаще запираться дома. Поднял старые наркоманские связи. Стал много курить. Однажды депрессия разбушевалась настолько, что я решил «сходить на рельсы». Однако перед этим, я решил посетить то место, с которого у меня остались самые лучшие воспоминания. Я уволился с работы. Продал дом. И решил поехать в гости к Великому Каньону. Дорога заняла несколько дней. Еще несколько дней ушло на поиски той самой смотровой площадки. И вот я здесь. С того момента тут почти ничего не изменилось, за исключением меня. На миг я задумался: «Зачем мне холодное объятие поезда, когда можно дополнить уже утерянные детские чувства и просто сигануть вниз?». Действия не заставили себя долго ждать. И вот я стою на решетке ограждения, широко раскинув в сторону руки. Дует теплый, приятный ветер, я готовлюсь к прыжку. Прыгаю. И вдруг, чувствую, как мне в ноги вцепляется несколько сильных рук. Вспомнились старые чувства. От переизбытка эмоций – я кричу.
Пара сильных рук, оказались «инструментами» местной охраны. За несколько сотен вечно зеленных я уговорил их не сдавать меня федералам. Впервые за 22 года у меня появилась жизненная мотивация. Я решил посвятить остаток своей жизни путешествиям. Так прошло 3 года. За 3 года бесконечных скитаний я изъездил вдоль и поперек порядка 8 штатов. Я был в Вашингтоне, Монтане, Айдахо, Неваде, Юте, Аризоне, Техасе, Оклахоме, сплавлялся по Миссисипи, посетил несколько штатов Мексики (Коауил и Чьяпас), Венесуэле, Колумбии, Перу, Бразилии. Благодаря паре русских студентов я выучил несколько русских «рядовых» выражений. Следующим пунктом, и как я надеялся конечным, должна была стать Аляска. Однако перед этим я хотел посетить еще одно место. Это была Дамба Шермана и находилась она в штате Сан-Андреас. Из денег вырученных после продажи дома, у меня осталась только 1000. Этой 1000-чи хватило на перелет и съем небольшой комнатки в мотеле. Через 3 дня я уже стоял на одной из смотровых площадок дамбы. Я сделал несколько фото и уже собирался уходить, как вдруг меня окликнули.
Это были Клаус и Ральф. Они тоже были здесь проездом. Я рассказал им почти всю историю своих скитаний. Они по улыбались и предложили сгонять выпить. Я поддержал. Мы неплохо посидели в одной из забегаловок Лас-Вентураса. Парни за все заплатили, даже за такси. Очередная неожиданная встреча, ждала меня у входа в номер. Сначала я подумал что «словил белку», однако я не был настолько пьян и воспринимал происходящее вокруг меня вполне трезво. В нескольких метрах от моего номера стояла Макс. Она улыбнулась и стала подходить ко мне. Не дожидаясь, когда она подойдет, я буквально подлетел и вцепился в нее обеими руками.
После смерти родителей, Макс перебралась в Сан-Андреас. Почти каждый месяц она отсылала по письму на старый адрес. И каждое приходило обратно. На наследство родителей, Макс купила дом в Лас-Вентурасе. Устроилась на работу в казино. Я переехал к ней и спустя несколько месяцев мы поженились. Однако в супружестве не прожили и месяца. Не могу сказать точно, что случилось. Возможно это из-за того что за три месяца пребывания в городе, я так и не устроился на работу. Либо из-за моего разгульного образа жизни. Тем не менее, что случилось, то случилось. Напоследок, я занял у нее несколько тысяч и переехал в Лос-Сантос.
Я не знаю, что будет в будущем. Сейчас я живу в отеле, почти на окраине города. Работаю водителем автобуса. Зарплата не очень большая, однако, хватает, чтобы оплатить номер. На оставшееся от занятых денег, я купил старую машину начальника. Развалюха еще та, и по-хорошему ее надо свозить на реставрацию. Однако мне кажется, что дешевле и выгодней будет сдать ее в утиль. Тем не менее, я попытаюсь хотя бы попробовать добиться чего-нибудь большего, чем исполнение роли дерьма, болтаемого в проруби. А пока что – «Занавес».
От автора. Желательно прочесть.(OOC)
Мое имя Холлис Мэйсон, но люди из моего окружения зовут меня «Холли». Я родился в 90-ом году в Вайс-Сити, это не далеко от Флориды. Мой отец на тот момент служил в должности капрала, при городской военной базе. За спинной был Вьетнам, а также ирано-иракский конфликт. Дома он появлялся раз в две недели, что давало «неограниченные сексуальные возможности» для моей мамаши. К слову, родила она меня в 17 лет. Не знаю, зачем я про это рассказываю, ведь по факту, я был воспитан совершенно другими людьми.
Фото из семейного архива Мэйсонов. Слева отец: Купер Мэйсон (фото сделано во Вьетнаме), справа мать: Саманта Мэйсон (на руках маленький Холлис).
Фото из семейного архива Мэйсонов. Холлису 1 год.
Так как мать работала танцовщицей в местном ночном клубе, а в свободное от работы время была занята членами своих дружков, на попечение я был отдан маминому приятелю Чеду Валентайну, но все его знали под подпольным псевдонимом «Чил». Заработком Чила была лавка и одновременно мастерская по производству, и продаже серферских досок и прочего барахла. Там мы и торчали почти весь день. Вечером в лавку приходила Трейси, девушка Чила и моя неформальная мать. После долгих прелюдий и любовных переговоров мы уходили на пляж, который был расположен не далеко от магазина. Чил со своими приятелями занимался серфингом, в то время как Трейси со своими подругами и непосредственно со мной, играла в «дочки-матери». После вечерних прогулок моя неформальная семья, отводила меня к биологической. И тут все было гораздо проще. Мать, после бурного дня отдыхала с косяком перед ящиком, либо сорилась с отцом, когда тот был дома. Кстати о том, что моим воспитанием занимаются чужие люди, как и о тайном заработке матери, он ничего не знал. «Сюжет напоминает классические испанские сериалы» - скажите вы. Я не буду этого отрицать. Как бы ни была велика моя любовь к Чилу и Трейси, какие-то чувства к моей формальной семье у меня все же были. Что-то было в них такое, чего не было у Чила с Трейси.
Чед Валентайн и Трейси Калахан
В 6 лет, я, как и остальные добропорядочные дети пошел в начальную школу. По факту, я ничем не отличался от обычных школьников той поры. Меня даже не донимали старшеклассники. Я старался особо не выделяться из толпы, и делал в этом заметные успехи. После школы я направлялся в магазин-мастерскую Чила. За 6 лет по сути ничего не изменилось. Через несколько лет не стало моего биологического отца. На одном из тренировочных марш-бросков его поразила аневризма головного мозга. В свои 48 он выглядел довольно не плохо. Накаченное тело, сильные ноги, светлые волосы и голубые глаза. Его не портили даже местами проступавшая седина и небольшое пивное пузо. Отец был тем самым идеалом военного человека тех времен. Тем не менее, его нервы были о нем другого мнения. Когда мать узнала о смерти отца, по классике жанра эта шлюха даже не всплакнула. Когда ей передали урну с его прахом, она почти сразу передала ее мне и сказала, что я могу с ней сделать все, что посчитаю нужным. Я был менее «оригинальным» чем она и просто закопал ее не далеко от военной базы. Ибо других привязанностей отца я не знал. В тот же день я первый раз попробовал марихуану. Из всех моих знакомых я не знал настолько матерого торчка, чем Чил. К слову на подруге Мэри «сидела» большая часть Порочного города. Она была почти повсюду. Барыг было настолько много, что даже в начальной школе были «свои люди». В 9 лет к ним примкнул и я.
Наверное, с этого и надо было начинать мой рассказ. Однако учитывая мою «любовь к деталям» я не мог обойтись без «небольшой» предыстории. И так, я начал продавать дурь. Уверен, это выглядело очень забавно. Для меня в тот момент это было, своего рода игрой. Чил клал пакетики с травой в мои сэндвичи, в школе ко мне подходили старшеклассники и протягивали сэндвичи, в которых были, завернуты деньги, а я в свою очередь отдавал им свой завтрак с коноплей. «Босс» забирал большую часть суммы, а остальное отдавал мне. Кроме того, время от времени мы выдували на двоих один косяк. Марихуана помогала мне еще более сблизиться с Чилом и Трейси. Очень часто я оставался у них ночевать. Иногда мы выбирались во Флориду и в другие штаты. Путешествовали автостопом. Закупались дешевой дурью за пределами города и сбывали ее по повышенному тарифу. Самым запоминающимся моментом было, когда мы посетили Большой Каньон. Чил был насколько обезбашенным, что они с Трейси взяли меня за ноги и подвесили через ограждение смотровой площадки. Так свободно я себя еще никогда не чувствовал.
В середине нулевых, город начал загибаться. Из-за большего количества преступных группировок и возникавших войн между ними, стали закрываться различные предприятия. К этому моменту у меня уже было несколько приводов (думаю, сами знаете за что). Я сменил несколько школ. Мать подумывала даже о переезде. Но появившаяся тяга к алкоголю – отбила это желание. Помимо торговли наркотой, я устроился еще и в мастерскую Чила, тем самым полностью став его добровольным «рабом». Чил говорил, что после его смерти, его место должен буду занять я. Однако этому просто не суждено было стать. В 2006, какая-то шишка решила завладеть участком, на котором находилась лавка. Сначала все было по мирному и вроде как они даже договорились, однако потом Чил наотрез отказался. После этого в магазин стали наведываться парни в полицейской форме. Они громили магазин и даже прорывались в мастерскую, однако Чилу часто удавалось отбиться. Финальным аккордом, стал «подарок» на рождество, в виде отрезанной головы Трейси с резиновым членом во рту. Спустя несколько месяцев после этого случая, Чил покончил с собой путем введения себе в вену огромной дозы героина (который, кстати, ни разу в жизни не принимал). В итоге лавка была снесена, участок передан некому Версетти, а меня ждали 3 года детской колонии, за хранение и распространение. Но нет худа без добра – моя биологическая мать, наконец-то была лишена родительских прав.
После колонии, меня отдали на попечение в школу-интернат для проблемных подростков в Орегоне. Там я познакомился с девушкой по имени Макс и несколькими парнями с нетрадиционной сексуальной ориентацией. В свободное от уроков время, мы занимались тем, что громили заброшенные дома и гоняли в бассейн. Это было, весьма неплохое время и я даже на какой-то момент забыл о Чиле. Однако когда я все же о нем вспоминал, то на меня «нападала» депрессия. В голову лезли суицидальные мысли и если бы не Макс, все могло закончиться гораздо плачевнее. После окончания интерната, на накопленную стипендию я купил собственный дом. Макс переехала ко мне. Периодически к нам приезжали Клаус и Ральф – те самые педики из интерната. Я даже подумывал подать документы в местный университет и женится на Макс, однако планы обломала кончина родителей Макс. Она уехала в Алабаму, а я снова остался один. Этот момент мне напомнил о произошедшем с Чилом. Я стал часто прогуливать работу и все чаще запираться дома. Поднял старые наркоманские связи. Стал много курить. Однажды депрессия разбушевалась настолько, что я решил «сходить на рельсы». Однако перед этим, я решил посетить то место, с которого у меня остались самые лучшие воспоминания. Я уволился с работы. Продал дом. И решил поехать в гости к Великому Каньону. Дорога заняла несколько дней. Еще несколько дней ушло на поиски той самой смотровой площадки. И вот я здесь. С того момента тут почти ничего не изменилось, за исключением меня. На миг я задумался: «Зачем мне холодное объятие поезда, когда можно дополнить уже утерянные детские чувства и просто сигануть вниз?». Действия не заставили себя долго ждать. И вот я стою на решетке ограждения, широко раскинув в сторону руки. Дует теплый, приятный ветер, я готовлюсь к прыжку. Прыгаю. И вдруг, чувствую, как мне в ноги вцепляется несколько сильных рук. Вспомнились старые чувства. От переизбытка эмоций – я кричу.
Пара сильных рук, оказались «инструментами» местной охраны. За несколько сотен вечно зеленных я уговорил их не сдавать меня федералам. Впервые за 22 года у меня появилась жизненная мотивация. Я решил посвятить остаток своей жизни путешествиям. Так прошло 3 года. За 3 года бесконечных скитаний я изъездил вдоль и поперек порядка 8 штатов. Я был в Вашингтоне, Монтане, Айдахо, Неваде, Юте, Аризоне, Техасе, Оклахоме, сплавлялся по Миссисипи, посетил несколько штатов Мексики (Коауил и Чьяпас), Венесуэле, Колумбии, Перу, Бразилии. Благодаря паре русских студентов я выучил несколько русских «рядовых» выражений. Следующим пунктом, и как я надеялся конечным, должна была стать Аляска. Однако перед этим я хотел посетить еще одно место. Это была Дамба Шермана и находилась она в штате Сан-Андреас. Из денег вырученных после продажи дома, у меня осталась только 1000. Этой 1000-чи хватило на перелет и съем небольшой комнатки в мотеле. Через 3 дня я уже стоял на одной из смотровых площадок дамбы. Я сделал несколько фото и уже собирался уходить, как вдруг меня окликнули.
Это были Клаус и Ральф. Они тоже были здесь проездом. Я рассказал им почти всю историю своих скитаний. Они по улыбались и предложили сгонять выпить. Я поддержал. Мы неплохо посидели в одной из забегаловок Лас-Вентураса. Парни за все заплатили, даже за такси. Очередная неожиданная встреча, ждала меня у входа в номер. Сначала я подумал что «словил белку», однако я не был настолько пьян и воспринимал происходящее вокруг меня вполне трезво. В нескольких метрах от моего номера стояла Макс. Она улыбнулась и стала подходить ко мне. Не дожидаясь, когда она подойдет, я буквально подлетел и вцепился в нее обеими руками.
После смерти родителей, Макс перебралась в Сан-Андреас. Почти каждый месяц она отсылала по письму на старый адрес. И каждое приходило обратно. На наследство родителей, Макс купила дом в Лас-Вентурасе. Устроилась на работу в казино. Я переехал к ней и спустя несколько месяцев мы поженились. Однако в супружестве не прожили и месяца. Не могу сказать точно, что случилось. Возможно это из-за того что за три месяца пребывания в городе, я так и не устроился на работу. Либо из-за моего разгульного образа жизни. Тем не менее, что случилось, то случилось. Напоследок, я занял у нее несколько тысяч и переехал в Лос-Сантос.
Я не знаю, что будет в будущем. Сейчас я живу в отеле, почти на окраине города. Работаю водителем автобуса. Зарплата не очень большая, однако, хватает, чтобы оплатить номер. На оставшееся от занятых денег, я купил старую машину начальника. Развалюха еще та, и по-хорошему ее надо свозить на реставрацию. Однако мне кажется, что дешевле и выгодней будет сдать ее в утиль. Тем не менее, я попытаюсь хотя бы попробовать добиться чего-нибудь большего, чем исполнение роли дерьма, болтаемого в проруби. А пока что – «Занавес».
От автора. Желательно прочесть.(OOC)
